Довольно необычная статья, вернее интервью Колина - http://www.wessexscene.co.uk/the-edge/2730

Скрытый текст

Colin Firth Interview for Easy Virtue
2nd November 2008
Sarah May

Colin Firth talks to Sarah May about his upcoming films and all things acting.
Hi Colin. So were you aware of the Noel Coward play before doing this movie?

COLIN: No. Funnily enough I’ve done a film adaptation of a Noel Coward play before, and in a way, it was quite a similar premise. I did a play called Relative Values on film. I think it’s not as successful as this, but Easy Virtue was a wonderful script. It’s gorgeous material, it’s very easy to be over reverential of it, or be afraid of it. They can be museum pieces if you’re not careful. I didn’t want to do this film at first, because of that. I’d just been shooting Mamma Mia and Genova at the same time and I wasn’t ready to leap into something. It got pushed back a bit and in fact, it was more a desire to do a Stephan Elliot movie than a Noel Coward play that pulled me in, and I think that’s what we have. It’s as much Stephan’s sensibility as Coward’s.

A lot of humour around a very serious theme.

COLIN: Well, I think Coward specialises in that. I think within all the politeness and wryness and wit and trivia and flippancy of Coward is immense passion. If you think of all that champagne froth stuff he does, the silly songs that he sings which are masterpieces, really he also wrote Brief Encounter, you know?

It seems you have gone from playing the first lover roles to playing the father roles, like in Mamma Mia, what do you think about that?

COLIN: That’s life. That’s where I am. One of the few pleasures of the aging process, and there are very few really, is the roles actually get more complex. I look at Ben [Barnes] and I’m reminded of certain aspects of myself at the time: you have to really look for roles that have any texture when you’re in your 20s. You’ve got to survive those because the callow youth is terribly, terribly difficult. It’s terribly difficult to give it texture. I think Ben pulls it off. I’m working with him again now on Dorian Gray and he’s addressing it. I mean, Dorian Gray’s the perfect role for someone like him because he starts off as a callow youth then turns into a homicidal mass murderer by the end of it. I found it desperately dull being 25 as an actor. A friend of mine, an older actor, said to me when I was that age, “you know the hardest role in Shakespeare is not Hamlet or Lear, it’s Ferdinand in the Tempest, the earnest lover with no sense of humour”. The older you get the more they let you be jaded, or witty, maybe you’re bad, maybe you’re disappointed, layers of experience. There’s more to be had, so yeah, bring them on! If it’s dad or grandfather, I’m in no hurry to get to that age, I don’t relish the aging process any more than the next person in any other aspect, but it has brought me kids, which I love, and I think the roles are more interesting.

Do you bring your experiences as a father into this role?

COLIN: No. Well, you bring all your experiences, probably, on some level into everything you do. Even if you’re not an actor, that would apply. You are who you are and everything is brought into the mix, but I don’t consciously make equations: “If this was my son doing this, how would if I’ve never done that”. I don’t consider anything I’Тve ever done to be a reference to my own life. But you’re a better actor if you’ve got experience. You recognise that moment because you’ve lived it.

Can you empathise with the father, the way he feels.

COLIN: Yes. Absolutely, I think anybody could. Family is complicated. From childhood to having your own, it’s complicated. There are times you want to hide from them and run from them and in some ways, although there’s something entertaining about Whittaker standing back and making wry comments, there’s something noble about his defending Larita from the mob, the family. You could argue there is something rather reprehensible about his leaving his wife stranded like that; she’s the only person trying to hold it together. She may be a snob, and they may have too much money, and they may be part of a corrupt and cruel social system, but she’s in the unhappy position of being the boring one who says, “Let’s keep it together”. The charm of making the escape and being spontaneous is all very well, but somebody in the family is working!
Did you have fun in Greece, filming Mamma Mia?

COLIN: Oh, the time of our lives. That wasn’t hard. It was really obscene to be paid to have that much fun, it was wonderful. One of the moments I think I’ve come closest to death was when I was sitting with Pierce Brosnan and Stellan Skarsgard on a boat just off Skiathos looking at the Aegean, on a beautiful day. I said to them, and the producer was standing near us, I said, “Do you ever feel overpaid?” And I was nearly thrown overboard.

Do you feel overpaid?

COLIN: I did that day, yes. It was just, and they’re paying me? And I’m sitting here? That was just fun. It was a walk in the park. I’ve never done such an easy job in my life.

Do you still get nervous as an actor?

COLIN: Yes. Nerves are the enemy all the way through your working life. And I think they can get worse. They haven’t for me, yet, but I’ve seen older actors go through deep crises, brilliant actors, particularly in the theatre. They said Olivier suffered a bout of nerves for ten or fifteen years where he found it almost impossible to go on. Ian Holm didn’t go on stage for that period of time.

When in the process do you get nerves the most?

COLIN: When? Oh, before going on stage. And sometimes on stage. Apparently Ian Holm, according to stories, turned to the audience and asked them what they were looking at! Then went and locked himself in his dressing room. I don’t know if that story is true, but I live it in my mind because I feel: there but for the grace of God go I. He conquered it and is back in style.

What about when you were young?

This is very unhealthy, but my first ever play, and this is a very extraordinary thing to happen to a person of 23, I was playing the lead role in a West End theatre in front of 1100 people. That was my first job, and I didn’t have a flicker of nerves my first night. It’s the arrogance of youth, you know, this is my right, it can’t go wrong, and now everything can go wrong! Because a few more things have gone wrong by this age. So the last time I was on stage I was paralysed with nerves.

When was that?

COLIN: Donmar Warehouse. It was quite a few years ago, about seven years ago now. It was Three Days of Rain. We’Тd only rehearsed for two weeks and it began with a monologue for me. It was a huge amount of dialogue and we didn’t have a proper dress rehearsal, we were doing the technical rehearsal at the same time. All three of us on stage had asked for a line at some point during rehearsals, and there were no prompters in the Donmar, so you were just on your own. I remember trying to calm myself five minutes before curtain. I said, just be calm, think of your first line, and I couldn’t think of it! Or the second. They have a little traffic light system to cue you for going on, red, yellow and green. It went red, yellow, green, I walked out in the dark, and the next thing I knew we were taking a curtain call and we’d got to the end. It was strange.

Was it hard to come back from that?

COLIN: No, I mean I was nervous again the next night, but once I’d done it, it kind of slayed the beast. It’s a weird thing because it’s what we do for a living, so you’d think that we shouldn’t have to deal with that, but I think it can be your nemesis.

Is it the same on a movie set, in front of cameras?

COLIN: It can be. I think it’s a different kind of nerves. I don’t get them. To some extent I feel I’ve shrugged those off a bit. But the camera paralyses so many people. The minute it’s there, and these are talented people who you see rehearsing and everything’s free, then the minute they’re standing in front of this thing there’s an awareness, they freeze, and all the life goes out. You’ve got to overcome quite a big eye staring at you.

What do you do to relax yourself, before a camera?

COLIN: I just don’t give a shit. I used to. I think that comes with experience. I mean, maybe it’ll come back and I’ll be terrible tomorrow, I don’t know. But it’s just there and it’s a piece of junk.

Did you give Ben Barnes any tips on how to stay relaxed or how to deal with being a young heartthrob?

COLIN: Just to try to act a bit better, really, if he can. No, I’m kidding!

You’re not worried about being judged so much?

COLIN: Possibly. I don’t like being judged when it happens, but I don’t really spend much time thinking about being judged tomorrow. You’re going to be judged anyway, so whatever! You know?

Easy Virtue - интервью Колина Ферта
2nd November 2008
Sarah May

В: Привет, Колин. Итак, вы знали эту пьесу Кауорда до участия в проекте?

О: Нет. Забавно, но в одной адаптации его пьесы я снимался, они в чем-то похожи. Это пьеса Relative Values. И она не так успешна, как следующая, но для Easy Virtue был написан прекрасный сценарий. В пьесе отличный материал, взывающий что-то вроде благоговения, священного такого трепета. Этой его музейной неприкосновенности я и опасался, и сначала не хотел соглашаться. К тому же тогда снимался в Mamma Mia и Genova одновременно и не был готов сразу окунуться еще во что-то. Но фильм был отложен, и все же это более желание сниматься в фильме Стивена Эллиота, чем в пьесе Кауорда, стало причиной того, почему я оказался в проекте, и почему результат именно таков: это не менее создание Эллиота, чем Кауорда.

В: Юмор в такой серьезной теме.

О: Да, думаю, в этом конек Кауорда. И за фасадом из всяких мелочей, шуточек, галантностей, легкомыслия и чудачеств у Кауорда пылают настоящие страсти. Помимо пустячков под шампанское и глупые песенки, он еще написал Brief Encounter, знаете об этом?

В: Похоже, от ролей любовников вы уже перешли к отцам: что вы думаете об этом?

О: Такова жизнь. Одно из преимуществ старения, а их немного, это то, что роли становятся более сложными. Когда я гляжу на Бена (Барнса), вспоминаю себя в этом возрасте: когда тебе 20, приходится постараться заполучить материал, в котором есть что играть. Это нелегко, потому что зеленая молодость штука очень трудная. Трудно давать фактуру. Думаю, Бен справляется. Мы с ним снимаемся в Dorian Gray, и он старается. Я хочу сказать, что тем и замечательна эта роль для него, ведь он начинает фильм как зеленый юнец, заканчивая его одержимым убийцей. В 25 лет я считал актерство крайне скучным делом. Мой друг-актер, старше меня, сказал мне в то примерно время: «Труднейшая роль у Шекспира вовсе не Гамлет, и не Лир, а Фердинанд в его Буре, такой серьезнейший герой-любовник без малейшего чувства юмора». Чем ты старше, тем более тебе позволено быть усталым, скверным, едким, разочарованным, иметь за плечами груз прожитого, так сказать. Есть ведь, что дать, так давай! Я не ношусь со своим возрастом, и не спешу в дедушки, как и все нормальные люди, но мой возраст – это мои дети, которых я люблю, и более интересный выбор ролей.

В: Свой опыт как отца вы использовали в этом фильме?

О: Нет. Конечно, опыт всегда сказывается в любом деле, на каком-то уровне. Даже если вы не актер. Вы – это вы во всей вашей сложности, но я не составлял что-то типа урвнения: мой сын сделал то-то, а что было бы, если бы я не делал вот-этого. Не думаю, что все, сделанное мной когда-то, отпечатывается на моей жизни. Вы узнаете какую-то ситуацию потому, что прожили ее.

В: Можете ли вы сопереживать тому, что чувствует здесь отец?

О: Разумеется, полагаю, как и любой человек. Семейная жизнь дело нелегкое. Начиная с собственного детства, и включая период, когда заведешь собственную семью. Временами хочется сбежать, спрятаться от нее. И, знаете, хотя есть что-то забавное в том, как Уайтекер, повернувшись ко всем спиной, отпускает свои колкости, но в то же время есть и нечто весьма благородное в том, как он пытается защитить Лариту от этой своры, его семьи. Можете возразить, конечно, что нельзя одобрять того, что не помогает жене в столь затруднительном положении – она одна пытается все уладить. Пусть она сноб, а они богачи, часть прогнившей социальной системы, но она единственная берется за такую неблагодарную задачу, предлагая – давайте останемся семьей. Это так очаровательно, быть непредсказуемым, бежать от всего и так далее, но ведь должен кто-то и дело делать!

В: Как вам понравились съемки Mamma Mia в Греции?

О: О, лучшее время в жизни. Очень неутомительное. В самом деле, стыдно, но и здорово было получать зарплату за удовольствие. Был момент, когда я висел на волоске от гибели – в один прекраснейший день мы с Броснаном и Скарсгардом сидели на палубе, глядя на берег, и у меня вырвалось (а продюсер тоже был рядом) : Вам не кажется, что нам переплачивают? Меня едва не выбросили за борт.

В: Вам в самом деле переплатили?

О: В тот день так мне и казалось. И это все, и мне за это еще и платят? За то, что просто сижу? Это было одно удовольствие, как прогулка в парке. Никогда еще у меня не было работы легче.

В: Вы нервничаете перед съемками?

О: Нервы – это твой враг на всю трудовую жизнь. И может все стать еще хуже. Пока у меня лично это не так, но я встречал немолодых актеров, отличнейших актеров, в глубочайшем кризисе, особенно театральных. Говорят, Оливье страдал депрессией 10-15 лет, будучи фактически не в силах работать. И Йен Холм столько же лет не выходил на сцену.

В: И какой период в этом плане самый трудный?

О: Какой? Перед выходом на сцену. Иногда на сцене. Согласно рассказам, Йен Холм повернулся к зрителям и сказал – Что вы смотрите! Ушел и заперся в гримерной. Не знаю, правдива ли история, но я храню ее в памяти, потому что чувствую: если Господь не смилуется, меня это ждет тоже. Холм справился с собой и вернулся с блеском.

В: И как это выглядело в молодости?

О: Это очень вредное дело, но моя самая первая роль на сцене была в 23 года, когда я вышел в главной роли на сцену Вест Энда перед 1100 зрителями. Первый выход. А у меня ни один нерв не дернулся – вот что значит высокомерие юности: я молодец, все прекрасно, ничего не может случиться плохого. Но потом немало всякого произошло, и вот к последнему моему выходу на сцену я превратился в парализовавший меня комок нервов.

В: Когда это было?

О: В Donmar Warehouse. Уже немало лет назад, лет семь. Пьеса Three Days of Rain. Репетировали всего две недели, и начинается пьеса с моего монолога. Там вообще много диалогов, но даже нормальной репетиции в костюмах не было, все одновременно с техническими. На репетициях все мы трое периодически просили подсказок, но там не было суфлеров, так что в спектакле ты оставался наедине сам с собой. Я пытался сосредоточиться за пять минут до начала, приказывая себе думать о первой строчке. Но я не мог! И о второй тоже. Там было что-то вроде светофора для индикации степени готовности для выхода на сцену: красный, желтый и зеленый. И вот горит зеленный, и я делаю шаг в темноту… А уже следущее, что я помню, как мы выходим под аплодисменты, и все. Это было очень странно.

В: Трудно было после этого вернуться?

О: Нет, конечно, нервничал и на следующий день, но знаете, однажды уже отыграв спектакль, вроде как дикий этот зверь побежден. Это может, выглядит странным, ведь так мы зарабатываем себе на хлеб, но думаю, таков значит, твой жребий.

В: И то же самое бывает на съемках, перед камерами?

О: Бывает. Но иначе. И у меня уже не случается, думаю, до определенной степени я справился с этим. Но очень многих камера просто парализует. Вот появляется камера, и те самые люди, которые так хороши и раскованны были на репетициях, перед этим стеклянным предметом цепенеют на месте, и вся жизнь из них вон. Нелегко преодолеть ужас перед огромным этим глазом, неотрывно следящим за вами.

В: И как вы расслабляетесь до съемок?

О: А мне просто по фигу. Я привык. Это, думаю, приходит лишь с опытом. Хочу сказать, может, однажды это вернется, завтра, например, я не знаю. Но пока - просто вот она тут, и это всего лишь какая-то железяка.

В: А вы давали Бену Барнсу советы, как не нервничать, например, или как справиться с участью молодого начинающего сердцееда?

О: Просто играть получше, если может. Нет, я шучу!

В: Вас не беспокоит обилие критики?

О: В какой-то степени. Мне не нравится, когда это случается, но никогда не думаю о том, что скажут обо мне завтра. Все равно раскритикуют, так чего ради? Понятно?