Romi:
Итак, обещанная blanch статья из журнала SHARP (апрель 2011) blanch, спасибо!

Колин, поздравляю вас с «Оскаром» за главную роль короля Георга VI в картине «Король говорит!». Вы упоминали, что этот фильм о любви, а мне так не показалось. Никому неведомый австралиец помогает королю Англии избавиться от заикания...

Дело в том, что в ходе съемок мы намеренно использовали термин "romance", то есть «история любви». Здоровой мужской любви, без всяких там... Это же не "buddy movie" (жанр «приятельский фильм». — Ред.) про двух полицейских или школьников. В картине развиваются отношения между двумя не очень молодыми мужчинами, разделенными классовыми и социальными барьерами. Мы привыкли думать, что королям все доступно, что у них нет проблем, они все могут.
Ваш Георг VI, мне показалось, ломает этот стереотип. Это так?
Я прочел все, что Георг говорил и писал, и понял, что его образ куда сложнее того, что мы рисуем себе в воображении, когда думаем о королях. Это живые люди с реальными проблемами, которые им приходится постоянно преодолевать. Дочь Георга, нынешняя королева Великобритании Елизавета II — тому живой пример.

Символически и практически ваш персонаж обретает в фильме голос. Вам недавно исполнилось 50 лет (род. 10 сентября 1960 года. — Ред.). Вы, Колин, нашли свой голос?
Нет, думаю, что я все еще в процессе его обретения. Я чувствую, что моя жизнь сейчас совсем иная, лучше, чем некоторое время назад. Но я также понимаю, что жизнь циклична: ты постоянно проигрываешь битвы, которые думал выиграть, но, слава богу, несмотря ни на что продолжаешь двигаться вперед, пусть и не всегда по прямой. Хорошие вещи в жизни должны все время «перезагружаться», а ты должен их вновь и вновь для себя открывать. Это касается отношений с детьми, с женой.

А что касается «перезагрузки» ролей?
В моем нынешнем возрасте я обнаружил, что роли мне достаются куда интереснее, чем когда я был молодым. Прежде мне то и дело приходилось создавать образ метущейся юношеской души. А теперь я скорее сыграю скорбящего отца. (Смеется.) Мои герои сегодняшнего дня — это характеры, в полной мере испытавшие потери и сожаления, утратившие веру в жизнь. Но, воплощая таких персонажей, я познаю истину и стараюсь передать ее зрителю: нельзя сдаваться! Ну а кроме того, играя людей немолодых, я куда лучше справляюсь с распадом собственного организма. (Смеется.)

В фильме король Георг перестает заикаться, когда рассказывает своей дочке, будущей королеве Елизавете, и ее сестренке разные истории на ночь. А вы в частной жизни рассказываете детям сказки?
О! У нас это давняя традиция. Моему старшему сыну (Уильям, 1990 г. р., мать — актриса Мег Тилли. — Ред.) уже за двадцать. Когда он рос, я часто пропадал на съемках. А с детьми по телефону особенно не поболтаешь, да и электронной почты тогда не было. Поэтому я писал на листке коротенькую записку, пририсовывал что-то забавное и посылал сыну по факсу. Или записывал историю на пленку и посылал ее. Делаю это и сейчас со своими младшими (Лука, 2001 г. р., и Матео, 2003 г. р., мать — итальянская документалистка Ливия Джиуджиолли. — Ред.) Рассказывать истории я научился от деда.

Вы родились в Нигерии и провели первые голы жизни в этой стране. Потом часто переезжали с родителями с места на место. На вас повлияла кочевая жизнь?
Да. Taк что я нигде не чувствовал себя своим. Просто не принадлежал ни одной стране, где я жил, ни единому обществу, в котором рос.

Есть некий специфический тип англичанина. Ведь о вас говорят, что вы этот тип воплощаете как никто другой.
О да! Как правило, я в своих образах создаю тот тип англичанина, каковым на самом деле не являюсь. Этакого социально и сексуально подавленного мужчину из мифа о британцах. Сегодня такого человека в Англии почти не встретишь. Королевская семья — сплошные греки и немцы. Я вам дам 100 долларов за каждого встреченного вами в Лондоне мужчину в котелке и с зонтиком. (Смеется.) Когда я рос, мое поколение отнюдь не собиралось обряжаться в шерстяные костюмы в полоску, чтобы спешить в контору в Сити. Так что сегодня, если вы хотите обрисовать типичного англичанина, будьте готовы к тому, что он окажется Китом Ричардсом, Джонни Роттеном или Рэем Уинстоном. А может быть, Тони Блэром или принцем Чарльзом. Лондон был прекрасным местом, когда я приехал туда в свои 18 или 19 лет. Я не мог соответствовать чему-то, потому что этого «чего-то» совсем не было. Лондон был чудесным калейдоскопом из всего на свете!

Вас все-таки знают по ролям «типичных» англичан. А как с американцами?
Я играл американцев. Но эти фильмы никто не замечал. В прошлом году я сыграл техасца. Играл американцев и на сцене. В Америке чувствую себя нормально, хотя корни здесь не пустил.

Так что же, получается, вы человек без корней? Какая этому цена?
Не знаю, какая именно цена. Отсутствие корней может вызвать сердечную боль. Мое поколение мужчин заканчивало школу в английских провинциях и сразу попадало в культурную черную дыру. Не к чему было душой прикипеть — к каким-то мелодиям, картинам. У меня бабушка шотландка, но лучше всего я себя чувствую в Риме. Рим — очень сложный город. Его нельзя познать до конца. Но вообще-то, мой мир разбросан. Я играю людей, живущих в разных странах, у меня жена итальянка, а сын — в Северной Америке. С другой стороны, я чувствую себя необыкновенно обогащенным из-за этой моей мировой разбросанности. Я думаю, что это мне вознаграждение за неприкаянность — я себя чувствую одинаково легко с людьми из Токио и с соседями по дому.

А как насчет типичных итальянцев, среди которых вы живете?
Знаете, стереотипы — вещь опасная. Я был удивлен, когда в Берлине немцы были полны юмора. А что касается знаменитой немецкой точности и эффективности, то, увы, в моем отеле в Берлине все было ровно наоборот. (Смеется.) А вот мой тесть-итальянец — очень сдержанный человек. Я про себя смеялся, когда они с моим отцом-англичанином сидели на одном диване молча, одинаково скрестив ноги.

А ваш роман с будущей женой... Проходил бурно, страстно, словно в итальянском кино?
Мои ухаживания за Ливией были прямо как из английского романа Джейн Остин XIX века. Я провел два года, доставляя ее домой исключительно к 11 часам вечера, поскольку она жила с родителями. И нам ничего не дозволялось, пока мы не поженились. (Смеется.) И все же стереотипы сильны. Тому подтверждение — популярный анекдот: «Рай — это место, где повара — французы, любовники — итальянцы, полицейские — англичане, механики — немцы. И все организовано швейцарцами. А Ад — это место, где полицейские — немцы, повара — англичане, механики — французы, любовники — швейцарцы. И все организовано итальянцами!». (Хохочет.) К вопросу о стереотипах. Моя жена — итальянка, но я не встречал в своей жизни человека более организованного, просто яростно организованного. Это она меня привела в чувство. (Смеется.) Так что, где бы я ни был, куда бы ни приезжал — стереотипы рушатся на глазах.

Кто ваш любимый кутюрье?
Том Форд. Без разговоров. Но вообще-то, я принадлежу к когорте актеров, которые не умеют одеваться.

Ваш смокинг на «Оскаре» от Форда?..
...Да, да. От него.

Если бы вам пришлось выбирать между любовью и троном, что бы вы выбрали?
Не знаю. У Расина есть очень трогательная пьеса «Береника» о мучениях, которые испытывает император Рима Тит, который любит чужеземную царицу, но жениться на ней по законам Рима не может. Тит выбирает трон, но для него это мучительно: «Сам Юлий... своей женой назвать египтянку не смог... Он млел у ног ее, покуда, разъярясь, Рим... смертью праведной не покарал обоих».

Ваш герой в фильме «Одинокий мужчина» готов умереть, потеряв любовь. За кого вы были были бы готовы умереть?
Умереть? За любого члена моей семьи! Я просто не могу достаточно насладиться этой идеей! (Смеется.) Я думаю, большинство людей готовы были бы умереть за своих детей.